В воскресенье, 25 декабря, пройдет второй тур выборов президента непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. Главная сенсация этих выборов уже состоялась. В первом туре основатель ПМР и ее пятикратный президент Игорь Смирнов выбыл из борьбы.

Смирнов пришел к финишу всего лишь третьим, пропустив во второй тур бывшего председателя Верховного Совета, бывшего председателя партии «Обновление» ― политического крыла приднестровской корпорации «Шериф» ― Евгения Шевчука и действующего председателя Верховного Совета и действующего председателя партии «Обновление» Анатолия Каминского. Последний считается официальным фаворитом Кремля, но звание это весьма условное, поскольку не прокремлевских кандидатов в президенты Приднестровья быть просто не может.

Политики и эксперты в Кишиневе с энтузиазмом обсуждают перипетии приднестровских выборов и их возможное влияние на ход урегулирования замороженного конфликта и реинтеграции Республики Молдова. Большинство сходится во мнении, что никаких чудесных прорывов в деле восстановления территориальной целостности Молдовы ожидать не приходится и что нынешняя ситуация «ни мира, ни войны» может сохраняться еще десятки лет.

Демократический симулякр: теперь и в Приднестровье

Выборы в Левобережье — это, в первую очередь, внутреннее дело самого Приднестровья. На происходящее могут пытаться влиять Москва, Кишинев, Брюссель или Вашингтон, но исход борьбы все равно решают избиратели в самом Приднестровье. И, как показал результат первого тура, этот исход может быть очень неожиданным.

При том, что Европейский Союз и Соединенные Штаты никак не нахвалятся на демократические успехи Молдовы, выборы президента Приднестровья выглядят гораздо более демократическим упражнением, чем тот маразм с (не)избранием Мариана Лупу, который уже третий год мы наблюдаем в парламенте Молдовы. Жители Приднестровья выбирают президента напрямую, в последний раз из шести кандидатов, и голосование там, в отличие от голосования за М.Лупу, действительно тайное.

Демократические процедуры — а именно к ним и сводит Запад всю демократию — в Приднестровье вполне соблюдаются. Депутатов Верховного Совета и президента выбирают напрямую, а не по партийным спискам, и не в результате тайных шушуканий на заседаниях какого-то неконституционного «Совета Альянса». В Приднестровье, кстати, регулярно проводятся референдумы, а в Молдове политики, как огня, боятся вынести на суд народа хоть какой-нибудь мало-мальски важный вопрос. И многопартийность в Приднестровье есть, и плюрализм мнений в прессе присутствует. Гражданское общество в виде многочисленных неправительственных организаций на левом берегу, как и на правом, тоже научились имитировать. В общем, вполне себе  приличный демократический симулякр, ничем не хуже, чем в Молдове.

Факт признания международным сообществом, то есть ОБСЕ, ЕС и США, тех или иных выборов еще не есть «знак качества» демократии. Что толку, если все выборы в Молдове были признаны свободными и  демократическими, но при этом они никак не улучшили качество государственного управления и не дали гражданам реальную возможность хоть как-то влиять на власть, на партии и политиков?

Самая неприятная для Кишинева вещь заключается даже не в том, что в Приднестровье ловко научились симулировать формальные демократические процедуры, как во всех приличных европейских странах, к каковым относит себя и Молдова. Хуже то, что любой президент, любой парламент, избранный в результате таких выборов, вовсе не спешит бросаться в объятия Молдовы. Все тираспольские политики именуют ее не иначе, как «соседним государством», с которым надо поддерживать добрососедские отношения.

Главной заботой и Шевчука, и Каминского перед вторым туром голосования стали заверения в том, что они ни в коем случае не сдадут Приднестровье Молдове, но продолжат курс на укрепление независимости ПМР. Кандидаты в тамошние президенты обязаны делать это даже формально, поскольку в ПМР есть Конституция, где записано, что Приднестровье — это суверенное независимое государство, у которого есть свои органы власти, внутренняя и внешняя политика, границы, валюта, таможня, вооруженные силы и прочие атрибуты государственности, и что глава этого государства должен его защищать и укреплять.

Шевчук, и Каминский, как и Смирнов, говорят о независимости ПМР не как о чем-то эфемерном и формальном. Они верят в эту независимость гораздо больше, чем Михай Гимпу верит в независимость Молдовы.

Новое поколение «сепаратистов»

Для Кишинева Шевчук стал бы не менее трудным партнером, чем Смирнов.

Во-первых, Шевчук моложе. Когда Смирнов создавал ПМР в 1990 году, Шевчуку было всего 22 года. Он представляет как раз то новое поколение приднестровцев, которое выросло уже в собственной республике и только по рассказам старших знает, что когда-то Приднестровье и Молдова составляли одну общую Молдавскую Советскую Социалистическую Республику в составе СССР.

Во-вторых, Шевчук более образованный и современный. Если верить его CV, у него пять высших образований, и по этой части он даст фору любому кишиневскому политику. Он успел поработать в корпорации «Шериф», известной агрессивным менеджментом в бизнесе. Он был спикером приднестровского парламента и знает, как делаются законы. Он имеет серьезных партнеров в руководстве России и Украины. К нему благосклонно относятся и в европейских столицах. Про него уже не скажешь, что он дремучий и упрямый «совок», как Смирнов. Переговоры с Шевчуком будет вести не легче, чем со Смирновым. Это будет тот же железный кулак, но в бархатной перчатке.

Новое руководство Приднестровья будет готово обсуждать с Молдовой какие-то технические вопросы — железнодорожное сообщение, телефонную связь, движение людей и товаров и т. п., но такая политика малых шагов, хорошая сама по себе, вовсе не означает, что эти шаги будут делаться для того, чтобы Молдова реинтегрировалась.

Противоречие сегодняшнего статуса Приднестровья — де-факто независимого государства, де-юре входящего в состав Республики Молдова ―  можно разрешить либо через признание независимости ПМР и де-юре, либо через включение ПМР в состав Молдовы и де-факто, либо через создание какой-либо новой государственной конструкции из двух осколков бывшей МССР.

Сегодня никакого реального плана решения приднестровской проблемы, никакого проекта реинтеграции Молдовы не существует. После провала предложенного ОБСЕ в 2002 году проекта федерализации Молдовы и разработанного в 2003 году кишиневскими и тираспольскими экспертами при посредничестве Москвы «Плана Козака» ничего в направлении окончательного урегулирования сделано не было.

Евроинтеграция vs. реинтеграция

Не только элитам, но и большей части граждан как на левом, так и на правом берегу Днестра никакая реинтеграция не нужна.

Понятно, почему не хотят объединяться с Молдовой не только приднестровские политики и бизнесмены, но и большинство населения.  Но не меньше причин не объединяться с Приднестровьем есть у политиков и бизнесменов на правом берегу Днестра, а что касается населения, то, по опросам общественного мнения, лишь 1 (один) процент граждан на правом берегу считает приднестровское урегулирование главным приоритетом.

Политики, которые пришли к власти в Кишиневе в 2009 году, считают, что две интеграции одновременно — европейскую и реинтеграцию ―  Молдова не только не потянет, но и что эти два процесса противоречат друг другу, поскольку пророссийское Приднестровье, ориентированное на интеграцию в структуры типа Таможенного и Евразийского Союза на Востоке, будет выступать тормозом интеграции Молдовы с Европейским Союзом и Румынией.

Стратегия кишиневских властей — сначала интегрируемся в Европу, после чего подтянем за собой и Приднестровье — на деле оборачивается тем, что не получается ни первое, ни второе.

За 20 лет независимости никто в Кишиневе не смог внятно объяснить, а почему, собственно, левый берег должен быть вместе с правым. Только потому, что когда-то они были вместе в Советском Союзе? Но ведь большинство молдавских политиков не признают наследие СССР. Они говорят, что Приднестровье принадлежит Молдове по международному праву. Но в Приднестровье так не считают. По этому поводу в 1992 году между сторонами даже произошла война, которую Молдова проиграла.

Одна из популярных теорий реинтеграции гласит, что Молдова должна стать более привлекательной, и тогда Приднестровье само захочет объединиться с ней, как Восточная Германия с Западной. Но Молдова никогда не станет для Приднестровья более привлекательной, чем Россия или Украина, не только в духовном и культурном плане, но и по уровню жизни.

Само существование Приднестровья незаконно, говорят кишиневские политики. Но с кем тогда вели переговоры и подписывали документы президенты Снегур, Лучинский, Воронин? С кем будет и дальше вести переговоры молдавская сторона после того, как в Тирасполе сформируется новая власть? Смирнов постоянно махал перед собой пачкой документов, подписанных с Кишиневом. Это все филькины грамоты, парировали молдавские политики. Но почему тогда никто — даже Гимпу! ― не денонсировал ни один из этих документов? Например, Соглашение о принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова от 21 июля 1992 года, на основании которого в Зоне безопасности находятся российские миротворцы? Или Меморандум об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем от 8 мая 1997 года, в котором стороны обязались и дальше строить между собой «государственно-правовые отношения»? Эти документы подписывали Снегур, Лучинский, Воронин, Ельцин, Кучма, Смирнов, главы ОБСЕ. Но почему Гимпу-то их не отменил? Или кишка тонка, и все, на что он способен, ― это поставить камень своего имени на центральной площади Кишинева? Ты против российских миротворцев — так отмени юридическую базу их пребывания на территории Молдовы. Ты считаешь приднестровских лидеров преступниками — так отмени перемирие с ними, начни новую войну и попробуй победить их. Или слабо? Остается только посочувствовать избирателям Гимпу, которые, наверно, считали его крутым парнем, а тот оказался таким политическим заморышем.

Сегодня в Тирасполе смеются: о чем можно договариваться с кишиневскими политиками, которые даже друг с другом не могут договориться? Собственного президента избрать не могут — и собираются нас учить жизни? Странные они какие-то, однако. И что тут возразишь?

Другая Молдова

Но главная причина, почему кишиневские политики не хотят объединяться с Приднестровьем, заключается в том, что они прекрасно понимают: решить приднестровскую проблему — значит создать новое Молдавское государство. Даже если формально это будет то же самое государство — субъект международного права Республика Молдова в своих международно признанных границах, ― реально это будет другая страна.

Если приднестровская проблема будет когда-то решена, то это произойдет вопреки желанию политиков и бизнесменов в Кишиневе и Тирасполе, и только потому, что так захотят, и не только захотят, но и смогут по этому вопросу договориться, международные покровители Кишинева и Тирасполя — Европейский Союз и США, с одной стороны, и Российская Федерация, с другой.

Россия и Германия, обсуждая вопросы европейской безопасности, хотят показать, что они могут добиться в этом деле каких-то успехов. По сравнению с конфликтами в Закавказье приднестровский выглядит самым легко решаемым. Молдова граничит с ЕС, и Берлину с Москвой было бы приятно продемонстрировать, что они сумели договориться и решить этот конфликт.

Внешние «кураторы», или, как сейчас модно говорить, «партнеры по развитию», будут подталкивать стороны к переговорам, в ходе которых рано или поздно придется подойти к определению статуса Приднестровья. Независимость, на которой настаивает сегодня Тирасполь, и унитарный характер государства, за который держится Кишинев — это крайности. Значит, компромисс должен быть где-то посередине — какая-то форма федерации.

Федеративную Республику Германию или Российскую Федерацию словом «федерация» не испугаешь. Но если его в Кишиневе боятся, то можно его и не использовать. Можно придумать какое-нибудь нейтральное название для новой государственной конструкции. Но все равно это будет уже другое государство, созданное на месте Республики Молдова и ПМР.

Реальное объединение с левым берегом — это самый страшный сон правобережных политиков, поскольку, какой бы ни была форма этого объединения, в действительности, оно будет означать «транснистризацию» всей Молдовы.

По примеру ХСС и ДСВР

В случае объединения двух берегов Днестра Приднестровье, сохранив свою государственность, должно будет отказаться от части атрибутов  независимости (валюта, армия и т. п.). Оно должно будет допустить действие общемолдавских законов на своей территории и разрешить молдавским политическим партиям участвовать в выборах в регионе. Взамен Кишинев должен будет поделиться частью полномочий с Тирасполем и разрешить приднестровским партиям участвовать в общемолдавских выборах.

В Приднестровье будет создана своя региональная партия по примеру баварского Христианско-социального союза, Демократического союза венгров Румынии, итальянской Лиги Севера, политических партий в канадском Квебеке или испанской Стране Басков. Эта новая партия будет  контролировать органы власти в Приднестровье и получит солидный пакет «акций» во всей Молдове.

На сегодня в Молдове зарегистрировано 2,6 млн. избирателей, в Приднестровье ― 400 тыс. Вместе получается 3 млн. избирателей, из которых на выборы в органы власти новой Молдовы пойдут порядка 2 млн. человек. Приднестровская партия уже только за счет голосов в собственном регионе получит до 15 процентов мест в кишиневском парламенте. Можно не сомневаться, что такая партия перетянет на свою сторону и значительную часть электората на правом берегу, прежде всего тех избирателей, которые сегодня голосуют за Партию коммунистов. В отличие от правобережных коммунистов приднестровские политики не  станут рассказывать сказки о том, как они будут «изучать вопрос» о вступлении в Союз России―Белоруссии или о придании русскому языку статуса второго государственного. Они будут реально добиваться этого всеми законными способами.

Таким образом, приднестровская партия, контролируя собственный регион, имея союзников в Гагаузии, может получить до четверти мест в парламенте Молдовы и участвовать в любых возможных правящих коалициях, как это делали Франц Йозеф Штраус в Германии и Марко Бела в Румынии. Параллельно приднестровский, и стоящий за его спиной российский и украинский бизнес, будут агрессивно осваивать  правый берег Днестра, а затем и правый берег Прута.

При таком раскладе на кишиневских унионистских партиях можно будет поставить крест. Поэтому они будут всячески сопротивляться объединению с Приднестровьем, которое им, если и нужно, то только как голая территория, без самих приднестровцев.

Если все это когда-нибудь и случится, то в очень отдаленной перспективе. Но уже сейчас хочется внести свой вклад в «копилку» предложений по приднестровскому урегулированию: объединить Тирасполь и Бендеры в один город, перенести туда столицу новой Молдовы, назвать ее тоже Молдовой, и построить на Днестре самый современный и красивый город по примеру того, как бразильцы и казахи построили свои новые столицы Бразилию и Астану.