После так называемой tweeter-революции 2009 года основные политические силы все выясняют, с чего начинается Родина, кто из них больше ее любит, в каких границах и в каком геополитическом пространстве она должна находиться. Поэтому считается, что в Молдове существуют не политические партии, а геополитические.

Оказавшись в оппозиции, Партия коммунистов Республики Молдова (ПКРМ) постоянно заявляет, что над Родиной нависла румынская угроза, и продолжает обвинять соседнее государство в причастности к событиям 7 апреля 2009 года, имевших цель подорвать независимость Республики Молдова.  

Однако все понимают, что угрозы, связанные с возможным аншлюсом или добровольным объединением Республики Молдова с Румынией, основаны на спекуляциях, из которых хотят извлечь выгоду как защитники независимости Родины, так и стороники исправления ошибок истории посредством устранения последствий Пакта Молотова-Риббентропа.  Правда, иногда румынские политики заявляют, что после объединения Германии в мире остались только два разделенных народа - корейский и румынский. Но,  во-первых, Румыния, став государством-членом Европейского союза и НАТО, не может себе позволить действовать вне рамок коллективных соглашений указанных структур. Во-вторых, существует ряд других факторов, каждый из которых свидетельствует о масштабе утверждений относительно румынской угрозы. В-третьих, опросов общественного мнения на эту тему не проводится, не идет никаких разговоров о референдуме, поскольку его результаты могут поставить под сомнение неоспоримые истины и доводы той или другой стороны.

Ссылка на пример объединения Германии, как на успешный прецедент, позволяет оценить возможность его реализации Румынией.

Во-первых, два германских государства объединились в одну страну после обеспечения условий того, что процесс и акт объединения не были оспорены ни изнутри, ни извне. Любая попытка объединения может быть контрпродуктивной и чрезвычайно небезопасной, если повлечет протесты внутри указанных государств и за их пределами.

Для успешной реализации объединения Германии потребовалось несколько факторов: легализованная политическая воля; административные и финансовые возможности; благоприятная внутренняя и международная конъюнктура. Все это необходимо для максимально быстрой реализации объединения, чтобы не допустить проявления недовольства, которое в любом случае неизбежно в процессе осуществления столь масштабных проектов.

Объединение Германии было реализовано всего за год! Режим Хонеккера пал 18 октября 1989 года, а уже 3 октября 1990 года, после подписания ряда договоров межгерманского и международного характера, было отпраздновано присоединение Германской Демократической Республики (ГДР) к Федеративной Республике Германия (ФРГ). Еще через два месяца, 2 декабря 1990 года, состоялись выборы в бундестаг воссоединенной Германии.

В случае ФРГ сам высший закон государства предусматривал, что его институты должны предпринимать меры для воссоединения. Во вступительной части Высшего закона ФРГ, принятого 23 мая 1949 года, предусматривалось национальное и государственное объединение немцев и их право на свободное самоопределение. Кроме того, статьи 23 и 146 ясно предусматривали две формы воссоединения страны: присоединение земель за пределами ФРГ к тем, на которые распространяется Высший закон, и воссоединение путем принятия новой Конституции единого государственного образования, сформированного из ФРГ и ГДР. В итоге, чтобы ускорить воссоединение, был реализован первый вариант, предусмотренный 23-й статьей Высшего закона ФРГ.

В этом же контексте следует отметить, что и конституция Южной Кореи, принятая 17 июля 1947 года, с поправками от 28 октября 1987 года, ясно предусматривает будущее объединение, ставя перед правительством задачу «…объединить страну с помощью мирных средств и демократических реформ, консолидировать национальное единство посредством юстиции, человечности и братской любви…». 4-я статья конституции подтверждает, что «Республика Корея ставит целью объединение, формулируя и претворяя на практике политику, призванную обеспечить мирное воссоединение на основе принципов свободы и демократии».

В этой связи следует отметить тот факт, что в конституции Румынии не существует никаких ссылок на какое-либо воссоединение. Поэтому не может существовать задачи, имеющей официальный характер, которая претворялась бы в координируемых и сконцентрированных действиях по присоединению к Румынии тех или иных потерянных ранее территорий. В этих обстоятельствах высшие государственные лица Румынии могут позволить себе лишь употреблять в своих словах такие синтагмы, как «два румынских государства» или «один народ — два государства» и др. Но и подобные заявления тут же подвергаются критике со стороны оппозиционных политиков Румынии.

При подготовке объединения Германии политические и академические круги ФРГ постоянно объясняли, что соответствующее понятие, с юридической точки зрения, с точки зрения международного права, касается объединения двух германских государств — ФРГ и ГДР, существовавших на тот момент, а не воссоединения всех потерянных некогдагерманских территорий. Строгое соблюдение принципов и норм международного права, в частности в плане неприкосновенности границ, служило отправной точкой всего соответствующего процесса. Таким образом, не было речи о воссоединении территории, входящих в состав Польши, или бывшей провинции Восточная Пруссия. Объединение Германии было осуществлено таким образом, чтобы было ясно, что речь идет о добровольном акте объединения двух суверенных государств, исключая спекуляции об аншлюсе. В итоге, процесс был неоспоримым внутри обоих германских государств.

В случае Румынии и Республики Молдова некоторые политики и представители академической среды не устают осуждать Пакт Молотова-Риббентропа и его последствия, зная, что в международной практике акты осуждения тех или иных договоров, признанных несправедливыми, не влекут неизбежного возвращения к status quo ante, то есть, к ситуации до подписания документов. Подобное осуждение имеет этико-политическое значение, нередко преследуя цели внутриполитического и, зачастую, избирательного характера. Это именно случай президента Траяна Бэсеску, по поводу которого румынская пресса иронизирует, что он намеревается в третий раз осудить Пакт Молотова-Риббентропа. Отношение к подобного рода заявлениям, безусловно, разное. Их критики аргументируют свою точку зрения следующим образом: «У любого человека есть право осудить этот пакт, однако подобный жест не имеет смысла… Есть такие политические жесты, которые бессмысленно постоянно повторять. Что следует сейчас делать Саркози — еще раз изобличить режим Виши?»

Реплики сторонников Траяна Бэсеску выглядят следующим образом: «Подобное заявление содержит важный политический сигнал, который показывает, каковы основы двусторонних отношений с Молдовой и каковы их перспективы, чего мы, румыны и молдаване, желаем добиться… любой румынский президент, только получив мандат, предпринимает подобный жест». Вместе с тем, следует отметить, что в случае Румынии, по сравнению с Германией, никогда не существовало какого-либо плана или ясного, имеющего официальную силу взгляда, на формы возможного объединения с Республикой Молдова или присоединения Бессарабии. Все дискуссии по поводу этих вопросов носят либо научный, либо политико-спекулятивный характер. И не более. Но насколько они удобны молдавским коммунистам…

Действительно, важную роль в реализации объединения Германии сыграла концепция германского единства. Важно, что это концепция продвигалась лидерами ГДР после падения Берлинской стены 9 ноября и опубликования 28 ноября 1989 года плана канцлера Гельмута Коля по воссоединению Германии. План состоял из десяти пунктов. Уже 1 февраля 1990 года последний премьер-министр ГДР Ханс Модров представил Народной палате (парламенту) отчет, посвященный концепции германского единства под заголовком «Германия — общая Родина», целью которого было подготовить провозглашение единого германского государства со столицей в Берлине. Таким образом, был провозглашен процесс, находящийся в самом разгаре, а не мера с неким потенциалом реализации. То есть, международное сообщество было, по сути, уведомлено о неизбежности объединения ГДР с ФРГ. В этих обстоятельствах администрация Соединенных Штатов Америки выдвинула концепцию «2+4», призванную упорядочить процесс объединения двух германских государств при поддержке четырех держав-победительниц во второй мировой войне. Следуя положениям упомянутой концепции, 18 марта 1990 года в ГДР были организованы свободные выборы, на которых победил «Альянс за Германию» под лозунгом «Свобода и благополучие — никогда социализму вновь». Выборы открыли путь к подписанию 18 мая 1990 года договора о создании валютного, экономического и социального объединения между ФРГ и ГДР. Соответствующий документ вступил в силу 1 июня 1990 года. Тремя месяцами позже, 31 августа 1990 года, был подписан договор о единстве Германии (объединении Германии).

Пытаться сравнивать Республику Молдова с ГДР невозможно. Просто невообразимо, чтобы молдавские власти имели такое же отношение к объединению, что и власти бывшей ГДР. Напротив, после провозглашения независимости Республики Молдова представители руководства страны предприняли меры, чтобы румынское единство не проявляло себя.

Далее. После падения Берлинской стены Запад задумал устранить последствия Ялтинских соглашений – объединить Европу, что представлялось невозможным без объединения Германии. Эквивалентом символизма, связанного с падением Берлинской стены, стала, в случае Республики Молдова, организация 6 мая 1990 года «цветочного моста» через Прут, когда впервые открылись границы между Румынией и Республикой Молдова. Только в случае Германии, падение Берлинской стены стало отправной точкой для реализации германского единства. А в случае Республики Молдова после «цветочного моста» была провозглашена независимость Гагаузии и Приднестровья, вслед за чем произошли трагические конфликты.

Фактически, в случае Республики Молдова единственным унионистским правительством был кабинет премьер-министра Мирчи Друка, лидера Народного фронта Молдовы (НФМ) в 1990–1991 годы, то есть в период до провозглашения независимости. В октябре 1991 года, после майской отставки премьера Мирчи Друка, НФМ провозгласил себя оппозиционной силой. Однако лишь в 1992 году, после преобразования НФМ в политическую партию, данная структура ясно наметила свою программную цель — объединение Республики Молдова с Румынией. В декабре 1999 года партия отказалась от данной задачи. С тех пор ни одна значимая политическая партия Республики Молдова не намечала в качестве программной цели объединение с Румынией.

Необходимо отметить, что спустя шесть избирательных циклов, прошедших в условиях независимости Республики Молдова, можно констатировать, что политические партии с прорумынским посылом, собранные вместе, не набирали и 20% голосов граждан. В этой связи, осознавая, что возможное объединение с Румынией должно, по крайней мере, поддерживаться большинством граждан, лидеры прорумынских партий Республики Молдова считали нужным заявлять по каждому поводу, что возможное объединение с Румынией может быть осуществлено в результате национального референдума.

Национальные меньшинства не выступали против объединения Германии

В момент объединения Германии из примерно 75 миллионов граждан обоих государств только около 250 тысяч относились к коренным меньшинствам, исключая мусульманские меньшинства, которые начали иммигрировать в ФРГ после второй мировой войны. Важно, что в процессе объединения двух германских государств, не было проблем или протестов со стороны проживающих там меньшинств. В случае Республики Молдова национальные меньшинства представляют около 20% населения страны. Возможная поддержка большинством страны объединения с Румынией в рамках национального референдума была бы абсолютно необходимым, но не достаточным фактором. Потребовалось бы также, чтобы возможное объединение не было опротестовано организованными национальными меньшинствами, то есть теми, которые уже имеют определенный статус самоопределения.

Гагаузы Республики Молдова уже получили право на автономию по этническим и территориальным критериям. Соответствующая автономия закреплена специальным законом и конституцией. Сепаратистский конфликт в Приднестровье, хотя является скорее политическим, имеет все-таки важные этнополитическую и языковую составляющие. Данный конфликт остается неурегулированным на протяжении 20 лет, а Приднестровье самоуправляется без какого-либо вмешательства молдавских властей. Де-юре Приднестровье является частью Республики Молдова, а де-факто оно полностью контролируется Российской Федерацией и находится на плаву благодаря российскому военному присутствию и экономической и финансовой поддержке Москвы. К тому же население, как и элиты Гагаузии и Приднестровья, настроенные пророссийски, не примут возможного объединения с Румынией.

Международный фактор сыграл определяющую роль в процессе объединения Германии. Возможное объединение Германии было предсказуемым, его реализацию не могли опротестовать на международном уровне, в первую очередь крупные державы. Однако необходимо было еще решить проблемы безопасности, в том числе посредством вывода иностранного военного присутствия. Интересно, что лидеры государств-победителей во второй мировой войне предприняли определенные усилия для воссоединения Германии задолго до соответствующей процедуры. Так, советское правительство еще в марте 1952 года распространило ноту, в которой выдвинуло идею единой Германии, нейтральной с военной точки зрения. Безусловно, эту инициативу следует рассматривать в контексте усилий СССР по препятствованию вступлению ФРГ в НАТО. Но эскалация холодной войнысняла с международной повестки дня проблему воссоединения Германии до благоприятного момента мировой конъюнктуры.

Проблема объединения Германии вернулась в политическую повестку дня одновременно с важными переменами на международном уровне — распадом коммунистического лагеря и ряда бывших коммунистических государств с одной стороны, и началом процесса европейской интеграции — с другой. В этом контексте, с юридической точки зрения, объединение Германии имело двойственный характер: юридический/ государственный и международного права. Германия больше не могла оставаться разделенной, поскольку подобное состояние было основным показателем разделения Европы. Кроме того, давление исторического требования по восстановлению разделенного единства германского народа было столь велико, что без урегулирования этой проблемы нельзя было представить решение проблемы разделенной Европы. В рамках той же формулы «2+4» прошел и ряд переговоров, которые увенчались подписанием 12 сентября 1990 года — и не где-нибудь, а в Москве, — Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии (Германский договор). Шесть министров — четверо представителей стран-союзников во время второй мировой войны и двое представителей германских государств — подписали документ, предусматривавший, что окончательное установление границ Германии — это важный вклад в дело мира и стабильности в Европе; четыре государства-союзника отказываются от ответственности и влияния в отношении Берлина и объединенной Германии; границы между Германией и Польшей не будут опротестовываться; у Германии нет территориальных претензий к другим государствам; Германия будет продвигать только мир, отказавшись от производства, наличия и размещения на территории Германии ядерного, химического и биологического оружия; СССР отзовет свое военное присутствие и др. В то же время был подписан на 20-летний срок новый Базовый германо-советский договор, а 14 ноября 1990 года был подписан договор о германо-польской границе.

Финансовые усилия после объединения были очень значительными. На протяжении лет интеграция восточных германских земель и приведение их в соответствие с минимальными стандартами западных регионов было оценено примерно в триллион (тысячу миллиардов) евро, причем половина этой суммы была израсходована только в первые пять лет. Несмотря на огромные финансовые усилия и мудрую политику, все же не удалось избежать так называемого конфликта Ossis-Wessis, основанного на очень глубоких социальных и культурных факторах. В случае Румынии, журналисты делали оценки, что возможное присоединение Республики Молдова обошлось бы в 30–35 миллиардов евро.

Второй важный фактор заключается в том, что в случае объединения Германии высший закон государства предусматривал, чтобы западногерманские земли вместе с восточногерманскими составляли новую федеративную конфигурацию. В случае Румынии, неизвестно и даже не обсуждается, какие формы территориально-административной организации могут быть в возможной воссоединенной Румынии. Как могут проявиться гагаузский и венгерский факторы при возможных настояниях на статусе Румынии как унитарного государства? И как может развиваться ситуация в случае принятия автономии регионов или даже федерализации страны?

Третий фактор связан с тем, что объединение Германии означало объединение самой процветающей и динамичной страны Европейского союза (ФРГ называли локомотивом ЕС) с самой развитой и процветающей коммунистической страной Европы — ГДР. Для контраста, на данный момент возможное объединение Румынии с Республикой Молдова означало бы союз самой бедной страны Европейского союза и самой бедной страны Европы в целом. Разрыв между преимуществами, которые были у германских государств, и проблемами, которые есть у Румынии и Республики Молдова, благодаря указанному в предыдущем предложении статусу, — глубокий и труднопреодолимый. Возможные экономические и социальные проблемы могут быть использованы для подрыва объединения и дальнейшего сохранения нестабильной ситуации. Два германских государства были активными «субъектами», способными оказать влияние на действительность, создавать новые, благоприятные для них реалии, а во втором случае речь идет о странах, на которых скорее направленно влияние великих держав.

Четвертый фактор связан с поведением и интересами политических и экономических элит присоединяемой страны. В случае ГДР, в момент объединения коммунистические политические элиты, единственные существовавшие на тот момент, были деморализованы крушением коммунизма в Восточной Европе. Если бы период объединения Германии затянулся, то неизвестно, как реагировали бы переходные политические и экономические элиты. В случае Республики Молдова, мы видим, что политические лидеры, которые в начале 90-х годов были убежденными адептами объединения с Румынией, впоследствии, утвердившись в качестве отечественной политической элиты и начав выгодный бизнес, похоже, осознали, что границы независимого государства, пускай и имеющего статус беднейшего в Европе, дают серьезную протекцию против конкуренции с более весомыми элитами и капиталами с большей проникающей силой.

Приведенные выше примеры показывают, что в настоящее время разговоры о румынской угрозе сильно преувеличены, имеется лишь интерес к эксплуатации фобий, намеренно культивируемых для того, чтобы определенные политические партии воспользовались поляризацией и разделением общества. Трудно представить, что Румыния и Республика Молдова смогут последовать путем мирного воссоединения по германской модели. Другой же успешной модели в наши дни просто не существует. Практически ни один из изложенных выше факторов, благоприятствовавших объединению Германии, не действует в случае Румынии и Республики Молдова. Разные политики и высокие государственные лица Румынии лишь говоря об общей модели единства румынского народа, о формулах наподобие — двух румынских государств; двух государств, одном народе и др.;

Румыния и Республика Молдова не способны убедить крупные державы в оказании поддержки возможному объединению, которое затем никогда бы не оспаривалось. Объединение 1918 года было опротестовано СССР, и этот факт указывает на контрпродуктивность и губительность как для Румынии, так и для Республики Молдова определенных политических проектов, не согласованных на международном уровне. Кроме того, необходимо учитывать, что Германия воссоединилась в период заката СССР, а в настоящее время, когда Россия находится на подъеме и публично сожалеет о геополитической катастрофе, постигшей СССР, трудно представить, что она примет какой-либо проект наподобие объединения Германии, тем более в регионе, который считает сферой своего исключительного влияния;

Политический реализм оставляет румынским властям место для частичной ликвидации последствий Пакта Риббентропа-Молотова путем сохранения процесса восстановления румынского гражданства молдавскими гражданами. Этот подход законный, честный и оставляет на усмотрение молдавских граждан решать, каких отношений они желают с Румынией. В этом контексте следует отметить тот факт, что только жителям Приднестровья Российская Федерация выдала в полтора раза больше паспортов, чем Румыния — гражданам всей Республики Молдова;

Стремление граждан Республики Молдова восстановить  румынское  гражданство оправдано тем, что они чувствуют себя изолированными от мира. Консульства государств Европейского союза не торопятся применять принцип bona fide при выдаче виз молдавским гражданам, хотя это предусмотрено Соглашением об облегчении визового режима;

Модель объединения Германии может быть полезной скорее для воссоединения Республики Молдова с Приднестровьем, а не с Румынией. По крайней мере, формат переговоров по урегулированию приднестровского конфликта «5+2» в определенной степени воскрешает в памяти формулу «2+4», действовавшую в случае Германии. Единственным источником опасности для нынешних правящих кругов Кишинева стала бы возможная договоренность между Бухарестом и Москвой о расчленении Республики Молдова. Подобные фантастические сценарии продвигались российскими политологами типа Белковского, которые одно время заискивали перед кремлевскими элитами;

Историческая память граждан Республики Молдова такова, что проблема объединения или формирования межгосударственного союза с Румынией с одной стороны и создание с бывшими советскими республиками «на добровольных принципах новой федерации суверенных, равноправных республик» (цитата из политической программы Партии коммунистов периода 1994–2008 годов) с другой стороны будет еще долгое время использоваться различными политическими группами, как в избирательных, так и в других политических спекулятивных целях. Подобная ситуация является следствием того, что за последние 200 лет территория Республики Молдова была около 100 лет аграрной провинцией Российской империи; около 20 лет — аграрной провинцией королевской Румынии; около 50 лет — аграрной провинцией СССР; а последние 20 лет — независимым государством, раздираемым сепаратистскими конфликтами, со статусом беднейшей страны Европы, с проблемами идентичности в различных областях, с колебаниями внешнеполитического курса;

За шесть избирательных циклов, прошедших с момента провозглашения независимости Республики Молдова, определилось, что за партии с прорумынским воззванием голосуют, как правило, около 20%, пророссийские формирования поддерживают примерно 20–25% избирателей, а промолдавские партии — около 40–50% избирателей. Эта статистика хорошо известна и побуждает ряд партий делать русофобские или румынофобские заявления, обращаясь к чувствам и восприятию граждан страны с патриархальной политической культурой. Начиная с парламентских выборов 1998 года ПКРМ удалось привлечь на свою сторону практически весь пророссийский электорат и значительную часть сегмента промолдавского электората, противопоставляющего себя прорумынскому.

Игорь БОЦАН